Константин Бурцев - Южный Урал, № 10
Агитаторы ежедневно проводили читки съездовских материалов, которые превращались в задушевные беседы о новой пятилетке, о борьбе за коммунизм.
Горностаева утвердили пропагандистом кружка по изучению Краткого курса истории партии. Он проводил также беседы и читки газет в своей бригаде. Мастер досадовал на то, что времени для бесед, проводившихся перед работой, было мало.
В тот день, когда получили газеты с докладом товарища Маленкова, беседа прошла особенно активно. Рабочие собрались в помещении под эстакадой. Заглянул начальник смены инженер Петр Григорьевич Жигулев и остался. Славный путь прошел этот человек на Магнитке. Приехал сюда еще в 1929 году, был учеником столяра, потом горновым, здесь окончил техникум и институт. Человек простой, душевный и вместе с тем требовательный, коммунист Жигулев никогда не пропускал возможности побеседовать с рабочими.
Горновой Черевичный спросил:
— Сколько бы металла выплавляла наша страна, если бы не было войны?
Горностаев ответил:
— Товарищ Маленков говорит, что война задержала развитие нашей промышленности, примерно, на две пятилетки. В 1952 году будет выплавлено 25 миллионов тонн чугуна. Если бы не было войны, мы выплавили бы, примерно, 50 миллионов тонн чугуна…
Старый рабочий, машинист вагоно-весов, Блохин с досадой сказал:
— Вот что война делает… Сколько мы потеряли времени из-за фашистских извергов.
— И чего ждут рабочие капиталистических стран, — вставил пожилой рабочий, второй горновой Чиркин. — Сбросить бы всех поджигателей войны ко всем чертям…
— На обмане держатся да на штыках.
— Штыки! — сказал Блохин. — У царского правительства были и штыки, и нагайки и тюрьмы. Ничего не помогло, когда за дело взялись трудовой народ, коммунистическая партия. Инженер Жигулев поддержал старого рабочего.
— Народ — сила. Вот пример. Сколько веков стоял Урал нетронутым. Что было здесь? Старые заводы. Кустарщина. А теперь? Заводы Магнитогорска, Челябинска, Златоуста, Миасса… Это только в нашей области. А там еще Свердловск, Молотов, Нижний Тагил… Нигде в мире нет такого скопления богатств, как на Урале.
— Могучий край…
С гордостью, с душевной теплотой говорили о росте городов Урала, о новых заводах — особенно близких потому, что на них выросли, возмужали, их строили и осваивали. И так само собой случилось, что заговорили о делах цеха, о работе печи.
Говорили о том, что вот освоили работу домен на высоком давлении газов под колошником. Но партия учит не останавливаться на достигнутом. Теперь вот в директивах по пятой пятилетке ставится задача применять кислородное дутье в доменном процессе.
Жигулев разъяснил:
— Кислород — это большое дело. У нас домны берут сейчас обычный воздух, и вместе с кислородом в печь врывается гораздо больше азота: на одну часть кислорода — четыре части азота. Азот — это мертвый груз. Он не поддерживает горение, а лишь уносит с собой тепло. А если вдувать в печь кислород, то производительность печи резко увеличивается.
— А в чем трудность?
— Нужны установки для выработки кислорода. Кислород — это потом. У нас, если хорошенько посмотреть, и без кислорода резервов немало. Только взяться дружнее…
Мастер посмотрел на часы:
— Ну, пора по местам…
Поднялись, пошли радостные, одушевленные великой силой той замечательной правды, которую они слушали сейчас, читая доклад товарища Маленкова.
— Словно сил прибавилось, — сказал Петр Черевичный и тем выразил общее чувство.
* * *Горностаев жил в Правобережном районе, в новом, недавно построенном доме. Он сошел с трамвая и, с наслаждением вдыхая морозный воздух, направился к дому. Он шел мимо больших, ярко освещенных домов, магазинов, кино. Вдалеке, на левом берегу реки Урал, рассыпались тысячи электрических огней. Над домнами и коксовыми печами висело зарево.
Дома Горностаев застал в сборе всю свою семью. Жена мастера, Феодосия Васильевна, или просто Феша, миловидная женщина лет тридцати пяти, встретила мужа упреками:
— Что у тебя сегодня было, к обеду опоздал?
— Собрание.
— А завтра что?
— Завтра я провожу занятия в кружке.
— Ну, а послезавтра?
— Выходной. Весь в твоем распоряжении.
— Ой, не верю…
Дома было тепло, чисто, уютно. Старший сын, Валентин, ученик 9 класса, готовил уроки. Младший сын, первоклассник Сергей, рассказывал отцу «чрезвычайные» события школьной жизни.
Горностаев слушал сына, а сам в это время думал о том, что хорошо бы, конечно, позабавить сынишку, да со старшим поговорить, с женой потолковать, рассказать ей о событиях дня, расспросить о домашних делах. Да вот время уже позднее, газету надо почитать, к занятиям подготовиться. Времени не хватает, жизнь так бурно идет, что, если бы в сутках было не 24, а 48 часов, все равно его бы для всего не хватило.
Феодосия Васильевна словно угадала мысли мужа:
— Тебе газету? Вот еще журнал пришел. Здесь статья Сталина.
Горностаев быстро поднялся.
— Замечательно! Феша, родная, дай скорее.
Василий Кононович взял журнал, удобно устроился за письменным столом, открыл чистую тетрадь и углубился в чтение работы Сталина «Экономические проблемы социализма в СССР».
Сначала Горностаев думал сразу же законспектировать эту работу. Но чтение настолько его увлекло, что он забыл о своем намерении и, не отрываясь, прочел весь сталинский труд до конца. А потом долго сидел в глубоком раздумьи.
«Вот оно, новое сталинское слово, которое ждет весь народ», — думал мастер.
Как-то по-иному звучало теперь слово коммунизм. До сих пор это была радостная, светлая мечта. А сейчас оно становилось почти осязаемым.
«А что, — подумал он, — может случиться, что и Василий Кононович Горностаев будет жить при коммунизме. И очень даже может быть».
Эта мысль вызвала в нем чувство необыкновенной радости. Ему хотелось тут же поделиться с кем-нибудь этой радостью, и он оглянулся.
Все спали. Была уже глубокая ночь.
С. Васильев
В МИРНОМ НЕБЕ
Стихотворение
Опять пришлось недавно мне
По тихой плыть голубизне.
Не отрывая жадных глаз,
Глядел я снова в сотый раз
Туда, где в северной красе —
В разводьях,
в зелени,
в росе,
Под легкой плоскостью крыла
Земля советская была.
Заводы,
фабрики,
сады,
Плотины,
просеки,
пруды,
Стропила в ряд,
хлеба стеной,
Стальных дорог разбег прямой
Машину опытной рукой
Спокойно вёл пилот-герой,
Радушный парень, мой земляк,
Бывалый летчик-сибиряк.
Он вдруг на землю показал
И очень твердо мне сказал:
— Гляди, какая благодать,
Конца и края не видать!
Не так-то просто, господа,
Ходить походами сюда.
Я понял все без лишних слов:
Военных восемь орденов
И пять медалей земляка
Видны все враз издалека.
Л. Преображенская
СЫН КОММУНИСТА
Стихотворение
«Крепкой фигурой и смуглым лицом
Сходство имеет сынишка с отцом», —
Часто знакомые так говорят.
Мальчик, признаться, этому рад.
Рад еще больше он, если о нем
Люди серьезно добавят потом:
«Сын по отцовской дороге идет.
Честным, правдивым и смелым растет».
«Слово на ветер не любит бросать —
Сын коммуниста, сразу видать», —
Скажут такое, взглянув на него.
Это парнишке дороже всего.
В. Мальков
РОДИНА
Стихотворение
Родина! Это мне ты помогала
Счастье ковать.
Сделаю все, чтобы ты расцветала,
Родина-мать!
Звонко на столик ложатся детали.
Я их точу.
Счастье из крепкой, сверкающей стали
Сделать хочу.
Все для тебя, дорогая отчизна,
Труд и мечты.
Все, что я знаю хорошего в жизни,
Все это ты…
Родина — это растущие села
И города,
Это на площади новая школа,
Лес у пруда.
Это мой путь и прямой, и понятный,
Только иди.
Родина — это простор необъятный,
Свет впереди.
Это наш труд, вдохновенный и чистый,
Смелость идей.
Это бессмертный союз коммунистов —Богатырей!
А. Головин
